Анонимность — великое достижение городской цивилизации… По дороге на работу я регулярно останавливаю машину напротив кафе «Старбакс» и выбегаю купить себе объемный стакан кофе американо. Улица Покровка, где это происходит, обычно забита припаркованными машинами, поэтому я встаю во второй ряд автомобилей с включенными аварийками и пытаюсь купить свою чашку кофе максимально быстро, не отходя, что называется, от кассы.

В последнее время этот простой утренний ритуал прирос еще одним привычным действием. Молодая девушка или молодой человек, которые называются бариста, приняв от меня заказ, вооружается фломастером и с выражением глубокой корпоративной жизнерадостности на лице адресует мне бескомпромиссный вопрос: «Как вас зовут?» И здесь в моем регулярном ритуальном действии происходит сбой.

В общем-то я знаю, что бариста просто запишет мое имя на стакане. Потом другой бариста, ставя стакан с кофе на стойку, его выкрикнет. Ожидается, что клиент, устроившийся где-то в зале, радостно встрепенется и направится за своей чашкой. И мне это не нравится. Поэтому на заданный вопрос я отвечаю что-то вроде: «Не стоит беспокоиться, я подожду кофе здесь, у стойки».

Нельзя сказать, что моя реакция иррациональна. В общем-то я могу проследить несколько ее источников.

Во-первых, всю школьную жизнь я аккуратно записывал свое имя на тетрадках — его выкрикивали, когда эти тетрадки с каким-нибудь диктантом раздавали в классе. Имя заносилось в классный журнал, чтобы звучать во время объявления моих оценок. На всевозможных школьных, а потом и армейских перекличках я должен был реагировать на имя или фамилию. В общем, отклик на выкрикнутое имя накрепко связан в моей жизни с опытом дисциплинарного воздействия.

Во-вторых, в течение дня меня прямо или косвенно окликают великое множество раз. На лекциях и семинарах. Когда я подхожу к телефону. А в придачу еще и многочисленные электронные письма начинаются не иначе как обращением ко мне по имени. В этой вязкой сети коммуникаций я хочу иметь право на то, чтобы хотя бы покупка чашки кофе проходила без окликов по имени.

Наконец, я кое-что знаю о современном рынке. Что нынче на нем торгуют не только полезными товарами. И не только удобными услугами. Но еще и «личным отношением» к клиенту. Заброшенное в современный мир человеческое существо хочет видеть в себе не просто еще одного покупателя у стойки, но именно себя — Джона или Васю. И мне это тоже не нравится, так как баристе, стоящему за стойкой, клиент в общем-то безразличен, его просто проинструктировали предоставлять покупателю эту обязательную бонусную услугу «персонального отношения».

Какое-то время на заданный вопрос я старался отшучиваться. Например, представлялся как Полуэкт. Увы, молодые баристы совсем не знают Стругацких. Пришлось менять стратегию. Реакция бариста на мой отказ называть имя бывает вообще-то двоякой. Иногда он делает понимающий вид и начинает тревожно повторять своему коллеге: «У нас аноним, аноним» — так, словно бы их кафешку инкогнито собственной персоной посетил опальный олигарх из Лондона.

Вторая реакция более обычная: запнувшись фломастером о чашку, продавец интересуется: «А почему, собственно?» На этот случай у меня уже заготовлена лекция на четыре минуты — примерно столько будет готовиться мой кофе. Начинаю с того, что задаю риторический вопрос о том, чем город отличается от деревни. Пока он пытается сообразить, отсчитывая сдачу, я разражаюсь тирадой о том, что анонимность — великое достижение городской цивилизации. Ибо большой город тем и хорош, что освобождает человека от тесного мирка сообщества, в котором его все лично знают. Горожанин не здоровается с каждым встречным. Не потому, что он не вежлив, а потому, что ежедневно он встречает столько людей, сколько средневековый деревенский житель не видел за всю свою жизнь. Одиночество и анонимность горожанина позволяют реализовать ему совершенно новые формы поведения на публике — фланера, денди, загадочной незнакомки. Городская анонимность делает человека индивидом не потому, что он знакомый нам Вася или Джон. Он поступает на работу не по личным связям, а потому, что он чего-то достиг и что-то умеет. Впрочем, добавляю я, забирая кофе, персональные отношения тоже не чужды горожанам. В баре ли, в кафе ли, в театре ли — такое возможно. И оклик по имени здесь совсем не нужен — достаточно, если официант в кафе просто спросит тебя: «Ну что, как обычно?»

Бариста, управляясь за стойкой, слушает меня заинтересованно, но, увы, мои старания напрасны. В следующий мой визит за стойкой стоит новый бариста, и вся история начинается сначала…